"Анна Каренина" Клима, реж. Борис Павлович, Хабаровский ТЮЗ Павел Руднев 17.03.2014

Был очень удачный показ на программе "Новая пьеса", и многие говорили о том, что спектакль мог бы быть в основной программе. Тем более радостно: я видел спектакль и на родной сцене, и в Москве - и московский показ был даже лучше, словно бы к актерской энергии, и так полноценной, прибавилось еще и желание от страха и ответственности покорить Москву. Суть этой ответственности - в осознании миссии театра, которая есть и в этой труппе вообще (театр Константина Кучикина растет и постепенно становится лидером дальневосточного региона), и в постановочном мышлении Павловича, режиссера, умеющего применить идеалистическое мировоззрение в практических театральных приемах.

Спектакль идет почти четыре часа и обладает медитативными, алхимическими свойствами - Клим, используя тавтологический принцип построения текста, магию слов, концентрические сложные словесные конструкции, абсурдизацию диалогов, держит сознание в активной фазе. Тут очень интересно, как романная структура Толстого сворачивается, чтобы уместиться в спектакле, за счет сокращения персонажей до семи, а запредельный интеллектуализм вставок, раскрытие скобок за автора, свойственные Климу, усушивают мелодраму до драмы. Чего нет в такой "Анне Карениной", так это разговоров о морали - ни аморальных разговоров о морали, ни моралистических. Не сюжетика Толстого интересует его потомков, а его глубоченная, космическая метафизика. Говоря языком шестидесятников, как в быте узреть бытие.
Пьеса Клима - про границы искусства, про таинство театра. Театр - актерская мольба или, вернее, возможность дорасти в экстазе до молитвы. И финальный монолог Анны (Дарья Добычина) под мельтешащий свет проходящего поезда, когда однообразные движения взад-вперед корпуса актрисы выдают душевное измождение, таки становится своеобразной молитвой о милосердии, заклинанием тьмы. Как и пропеваемая а капелла буддийская песня "Битлз" Across the Universe, дополняющая мысли Клима о том, что театр и со стороны сцены, и со стороны зрительного зала есть "клуб одиноких сердец", где только и есть возможность (единственная во всей вселенной) понять друг друга, разглядеть в чужом себя.
Борис Павлович - режиссер с проектным мышлением, умеющий соотносить театр с приемам актуального искусства. И его "Анна Каренина" - это одновременно и произведение современного искусства, и гид по современной культуре, объясняющий позиции, смыслы и технологии необычной для зрителя эстетики.
В "Анне Карениной" - разговор о влиянии технологии на чувства современного человека. На XX век, который предвосхищает роман Толстого, наступает технология, дигитальное мышление, как на Каренину надвигается паровоз - обезличенная метафора рока. Клим дает нам установку: "театр на предполагает поезда" - в театре значение имеют эмоции и человек, а не техника; театр контактирует с вечностью и машину отрицает. И поэтому Анну в этом спектакле давит не поезд, а кадры Первой мировой войны - геополитической катастрофы и первой технологической войны в истории человечества. Распад империй как результат мировой войны, технологический конвейер смерти, торжество машины - все это есть самоубийство чувственности, эмоциональности толстовского мышления.
Но вместе с тем это еще и о значении кино в восприятии действительности. Технологии обрастают гуманитарными смыслами, вочеловечиваются. И, как правильно было сказано не нами, Анну Каренину давит паровоз братьев Люмьер.
Что такое для человека XXI века прошлое, где оно концентрируется? Прошлое концентрируется в синефильских грезах, кинообразах. Прошлое для нас - это кино прошлых лет. Образы кино, липкие, навязчивые, формируют, крепят нашу память. Памяти не остается, остается кино - раз и навсегда снятое, оно фиксирует реальность и становится едва ли не документальным свидетельством о давно умерших людях, идеях, образах. Мир наших представлений при чтении книги, при просмотре спектакля - это "визуальный кинематограф в нашей голове", "внутривенное" визионерство.
Парадоксально, что - через годы и через целые театральные поколения - хабаровский спектакль показывает, как васильевский метод в режиссуре, немного позабытый в суете театрального сегодня, реанимируется даже не через прямых учеников. В спектакле Павловича торжествует именно васильевское восприятие театра: холодное рациональное взаимодействие и экстатический монолог, интеллектуальные артисты - мыслящие тростники (в особенности мне нравятся иронический дуэт Петра Нестеренко и Сергея Мартынова - на фото), искусство интеллектуального мизансценирования, небытовая, очищенная речь. Но самое важное - это поразительно умный артист, труппа, ансамбль, умеющие не "занимать твой досуг", но стать собеседником, вопрошающим. Артист, который настолько обучен и развит, понимает свою задачу, что даже в жестком режиссерском рисунке не иллюстрирует задачу постановщика, а становится ее воплощением, полноценным автором идеи.