Живой Журнал Натальи Ивацик, 31.10.2012 г. Юдифь: Трагедия в современном театре

Проблема трагедии в современном театре — тема, которая с легкостью могла бы послужить предметом диссертации на соискание степени кандидата (а может и доктора) наук. Между тем, именно ее еще до начала действия на сцене, буквально с порога, ставит перед нами Хабаровский театр юного зрителя, открывший 69-ый театральный сезон спектаклем «Юдифь».

Что вообще есть трагедия? Каковы современные театральные формы ее воплощения? Есть ли сегодня выход из всеобщего сарказма и бесконечной иронии? Спрашивает нас… а собственно говоря, кто тот человек, который ни с того ни с сего задает эти вопросы по ходу действия? «Современник» — так представляет его нам программка. И если Петр Нестеренко в этой роли выглядит, как некий Теоретик искусства, то его «напарника», Виталия Ильченко (ассистента режиссера, между прочим, а не актера), скорее можно назвать интернет-сёрфером. Благодаря его способностям быстрого поиска информации зритель периодически узнает краткие сведения по «истории вопроса» и тому, каков меседж режиссера в той или иной сцене (весьма обидный, между прочим, для внимательного зрителя ход).

Трагедией, недоступной именно современникам, обозначил ТЮЗ жанр своей постановки. Не совсем понятно, конечно, кто именно имеется в виду: современники трагедии или мы с вами. Но и в том и в другом случае хочется возразить. Да, мир значительно изменился, но ведь это вовсе не значит, что тогда или сейчас в нем нет места рефлексии, року, Поступку… Чтобы вспомнить сюжет ветхозаветной легенды большинству из нас действительно нужна помощь Википедии, но ведь нам по-прежнему знакомы такие понятия как личность, воля, подвиг… Впрочем, именно на поведении большинства делает акцент режиссер-постановщик спектакля, немец, Ральф Хензель, настойчиво подчеркивая в спектакле безликость и ведомость масс.

Причем, не важно, идет ли речь о войске Олоферна или «непокорившихся» жителях Ветилуи. Они слишком быстро отчаиваются и слишком быстро находят нового лидера. Художнику Павлу Оглуздину как нельзя лучше удалось представить на сцене эту двуликость. Сцены военной муштры и отчаяние осажденного города с одной стороны диаметрально отличаются друг от друга, с другой — фактически близнецы. Не случайно военные шинели на поверку оказываются одеждой горожан Витилуи, а под тем и другим то и дело мелькают «обезьяньи шкурки». Наверное, это их лица-маски имела в виду Земфира, сочиняя свое знаменитое: Эти серые лица не внушают доверия…

Среди безликой толпы есть лишь два лица — две личности, два героя. Олоферн (заслуженный артист России Александр Молчанов) и Юдифь (Дарья Добычина). Досье на каждого из них известно уже около трех десятков веков. Он великий полководец, одно имя которого наводит оцепенение и на противников, и на союзников. Она молодая иудейка, разгневанная бездействием мужчин своего города. Он смертельно устал и жаждет умереть от руки равного. Она, истерзанная и обессиленная, готова добиться уважения ценою собственной чести.

Нужно сразу сказать, Юдифь Фридриха Геббеля, пьеса которого послужила основой для спектакля, – это не то, знакомое нам джорджоневское воплощение чистоты и праведности. Это, скорее, Жанна д'Арк, которой движет провидение и вера в собственную избранность. Прекрасная и полубезумная, как Офелия прирафаэлиттов, она все-таки женщина. И если в лагерь противника ее приводит желание спасти свой народ, то на убийство она решается лишь после того, как лично унижена и раздавлена Олоферном. Ее поступок — не героизм бесстрашного воина, но месть женщины, неспособной простить поругание. Дарья Добычина, в актерской судьбе которой столь значимая роль встречается впервые, — стопроцентное попадание режиссера. Каким-то сверхъестественным образом она сумела соединить эти два полюса характера Юдифи и заставила поверить зрителя в исключительность и абсолютную реальность своей героини.

Образ Олоферна не менее значителен. В лучших традициях эпохи романтизма, он болен сплином, слишком много рефлексирует и жаждет заглянуть в глаза собственной смерти. Но он готов перегрызть горло любому, кто встанет на его пути завоевания территории, женщины, власти… Александр Молчанов в этой роли далек от возможно ожидаемого образа вельможного, непомерно гордого ассирийца в исполнении Федора Шаляпина. Он молод, подтянут, современен, пожалуй, даже слишком притягателен. Его неизменные атрибуты: меч, женщины, вино. Его величие порабощает окружающий. Но Олоферн не просто жестокий полководец, он философ, задающий «проклятые» вопросы и ищущий на них ответы острием собственного меча. Не случайно по ходу действия на сцене то и дело появляется капуста, кочаны которой, то ли срубленными головами, то ли разбившимися надеждами, разлетаются вдребезги по всей сцене.

Неожиданно современным оказывается и музыкальный ряд спектакля. «Все войны мира» теперь проходят под аккомпанемент грозной и величественной музыки Rammstein. Она же создает особое настроение и в «стоп-кадрах» боя обезьян, и в совершенно роскошном «театре теней» — сцене подготовки Юдифи к ночи с Олоферном. Глядя на эти сцены, понимаешь, для чего к созданию этого спектакля был приглашен режиссер по пластике Александр Зверев. Но если агрессивная и такая знакомая сегодняшней молодежи музыка немецкой группы — явный реверанс в адрес родины режиссера, то в пении отчаявшихся жителей Витилуи видна (а точнее слышна) мастерская работа музыкального руководителя постановки Елены Кретовой. От удивительной по силе и проникновенности сцены молитвы перехватывает дух, и мурашки бегают по коже.

И как-то совершенно отчетливо становится ясно, что эта история (за исключением мелких нюансов) могла бы произойти когда угодно, где угодно и, в общем-то, с кем угодно. Не даром же, на афише место головы Олоферна остается, скажем так, вакантно… Странно даже, что в фойе зрителей встречает экспозиция с репродукциями, а не картонный макет для фотографирования, где каждый хоть на мгновение может почувствовать себя ассирийским полководцем.

Перечитывать давно известные истории всегда непросто. Но как ни странно, ТЮЗ продолжает отыскивать музыкальные и пластические средства, чтобы донести до современного зрителя знакомые сюжеты и вечные истины.

P.S.
Как ни крути, а каждый век так или иначе накручивает еще одну спираль смыслов на эту (да и любую другую) ветхозаветную легенду. И как без эпилога невозможно уяснить суть «Бесов» Ф.М. Достоевского (уж простите за сравнение), так и этот спектакль, а точнее роль тех самых Современников (которых, к слову сказать, нет в режиссерской версии спектакля), была бы не ясна вовсе, не будь в этой постановке послесловия... В конечном счете, не важно, какое отношение к нам сегодняшним имеет та, ветхозаветная, Юдифь: мать она нам, любовница или сестра. Не важно даже играет она всего лишь эту роль или по-настоящему требует благодарности за содеянное… Пафос трагедии в любую эпоху требует эмоциональной возвышенности и патетики. А вот придать всему этому современные театральные формы — задача, справиться с которой, под силу не каждому театру. Хабаровскому ТЮЗу это вновь удалось!