Журнал «Дальневосточные бизнес вести», апрель 2011 г. "Интервью с Константином Николаевичем Кучикиным"

Дети не выносят фальши. Зная это, мы продолжаем наступать на одни и те же грабли – сюсюкать с ними. Полагая, что они еще маленькие и такой стиль общения им подходит более всего.
Но дети не выносят фальши. Чувствуя ее, они скрываются под забралом инфантилизма, и из них в лучшем случае вырастают отъявленные циники. С детьми необходимо разговаривать по-взрослому. Они так же, как и мы, способны понимать и чувствовать, любить и ненавидеть. Любить тех взрослых, которые разговаривают с ними на равных. Ненавидеть видящих в них сосунков. Мне кажется, в последние годы в Хабаровском театре юного зрителя многое изменилось. И в первую очередь тембр и темы общения с юным зрителем. Театр сошел с пути заигрывания с подростками – это сущностное отличие нынешнего ТЮЗа от себя самого пятилетней давности. Сегодня кто-то сможет назвать простым совпадением появление очередей в кассу, аншлагов на все спектакли с приходом на пост худрука Константина Кучикина?! Среди знающих ТЮЗ таковые вряд ли найдутся. Думаю, многим будет интересно посмотреть на картину успеха ТЮЗа сквозь призму интервью с главным инициатором перемен.
– Константин Николаевич, неоспоримо то, что в последние годы ТЮЗ переживает период расцвета. Кто-то видит в успехе заслугу команды, кто-то – труппы, кто-то – лично режиссера. И все же, смею утверждать, именно с вашим приходом у актеров загорелись глаза. И, подчеркну, продолжают гореть. Спрошу начистоту – это совпадение или попадание на благодатную почву?
– Все проще и сложнее, как и в жизни. Мы идем по ней, встречаем человека, возникает чувство, рождается семья. Кто возьмется сказать – почему в одном случае возникает настоящая семья, а в другом – нет? Точно ответить невозможно. И здесь, мне кажется, так сложились звезды. Я пришел в тот момент, когда коллектив был готов к встрече с новыми идеями, с режиссером. Совпадение? Провидение? Кто скажет?
– Период безвременья и внутренней борьбы, неудовлетворенности своей ролью и ролями необходим, чтобы произошла вспышка, или линейное поступательное движение также возможно?
– Наверное, возможно. Но все, тем не менее, развивается циклично. Опять, как в жизни – сердечный ритм – вниз –вверх. Есть период взлета, но нужна и остановка, чтобы набраться сил и пойти дальше. Период безвременья дает некую концентрацию сил, когда люди начинают скучать по чему-то настоящему, по ощущениям самой жизни. Да, я думаю, период затухания должен быть перед взлетом. И самое главное, чтобы было желание. За зарплату, особенно такую, как в театре, заставить работать никого нельзя. Должна быть отдача, обретение некоего смысла, идущего дальше и впереди материальных благ. И второе – это труд, работа. С 2006 года мы очень много работаем, практически не бываем дома. Наши удачи – это результат огромного труда, ошибок, проб. Я бы сказал, это планируемая случайность. Со стороны может показаться, что все идет само собой. Например, чтобы сделать проект «Ночь в театре», мы работали дни и ночи! В итоге получили массу удовольствия, отклик со стороны публики. И что-то такое открыли в себе. Есть такая вещь, когда человек, а потом и коллектив пытается понять себя и открыть что-то в себе, он открывает мир. Иногда мы ругаемся, нервируем друг друга, но мы движемся вперед, развиваемся. Все пройденное вместе нам кажется интересным, замечательным. У меня была возможность выбирать коллектив. Я не могу объяснить – почему выбрал этот. Я как приглашенный режиссер поставил на сцене ТЮЗа три спектакля. И что-то такое было, что тянуло к этому коллективу. Сам театр не был похож на остальные. Здесь ощущалась аура чистоты. Она влекла.
– Есть академическая форма театра – традиционные устои, в которых истинное новаторство если и возможно, то пробивается с трудом, мучительно. И есть другая театральная плоскость – желание экспериментировать, использовать новые инструменты, входить в новые формы, не боясь быть непонятым. Вы активно идете на сближение с публикой, выходите к ней с такими проектами, как «Ночь в театре», «Плацебо». Почему вы считаете, что эта позиция выигрышнее?
– Вы знаете, мое самолюбие задевает, что кто-то в Хабаровске все еще не знает о существовании нашего театра. Это ужасно. Естественное желание – люди должны знать, что такой театр в городе есть. И есть разные средства добиться этого. Можно напустить на сцену полуголых наяд, и это будет отличная реклама. Но это не наш путь, мы стараемся популяризировать театр театральными средствами. И зритель это оценил. Мы пытаемся снять установку, что театр – это скучная вещь, время, потраченное зря. В близком соприкосновении со зрителем мы начинаем понимать, чем он дышит, чего он хочет. Это необходимо знать, чтобы идти впереди своей аудитории. Не потворствовать ее прихоти, а предугадывать ее душевные порывы. Когда ты это понимаешь, происходит попадание спектаклем. Возможно, зрителям что-то не нравится в режиссуре, в актерской игре, но они хотят об этом думать и хотят говорить на эти темы. Это – суть успеха. Первый спектакль на малой сцене у нас был достаточно традиционный – «Валентин и Валентина», а второй уже был в определенной мере новаторским. В спектакле «С любимыми не расставайтесь» мы совместили и кукол, и живой план, все перемешали. А на него билетов нет! Он практически два года идет. Люди приняли и нашу тему, и нашу форму.
– Сегодня вы руководите двумя театрами – ТЮЗом и Театром кукол. Сложно руководить двумя разными коллективами? Вы предполагали, что судьба вас выбросит в такую плоскость?
– Нет, не предполагал. Если вы заметили, я не боюсь экспериментов. Если судьба забросила сюда, – значит, так надо. Хотя жить на две семьи очень сложно. Пока удается совмещать. Хотя коллектив Театра кукол находится в обиде, и это понятно: и резиденция моя в ТЮЗе, и посвящаю я ему значительно больше времени. «Кукловоды» этим пользуются, выторговывая у меня какие-то бонусы. Если серьезно, то я стараюсь заботиться о развитии и этого театра. Театр кукол посетил фестиваль «АССИТЕЖ». Ни один театр с Дальнего Востока не бывал на этом фестивале, который объединяет театры для детей всего мира.
– Константин Николаевич, есть авторитарный стиль управления театром и есть демократичный. Вам какой ближе? Осмелюсь предположить, второй?
– Нет, не обязательно. В художественном смысле решение должен принимать один человек. И счастье, когда это совпадает с намерениями труппы. Тут есть хитрость: ты делаешь вид, что прислушиваешься, но делаешь по-своему. Тогда есть надежда, что ты выиграешь. В труппе, кстати, это все прекрасно понимают. Оговорюсь, иногда приходится действовать жестоко. Но управлять должен один. При этом труппа и руководитель едины: мы мыслим по-разному, но всегда в одном направлении.
– Дети не выносят фальши, заигрывания. С ними нужно по-взрослому?
– Болванами их точно сделать невозможно. Если ты играешь зайчика, а у него нет пола, да кроме того, он еще и лишен желаний и потребностей, присущих ребенку, то все бессмысленно. Про зайца это фигурально, но чувства персонажа должны быть понятными ребенку. Он уже прекрасно осознает, что такое любовь, ненависть, страх. Ребенок уже адекватно реагирует на какие-то взрослые вещи. Найти с ним язык очень трудно. Тембр и слова должны быть подобраны очень точно. У нас есть разные спектакли, и в каждом мы пытаемся найти необходимую комбинацию. Мы привлекаем психологов – пытаемся с их помощью понять, как разговаривать с ребенком. Ведь иногда то, что кажется приемлемым тебе, не находит отклик у ребенка. Иногда же то, что перекликается с чувствами ребенка, не входит в унисон с родительским восприятием мира своего чада. Многие спектакли губятся именно родителями, которые видят свой образ спектакля и начинают навязывать его ребенку. Странно, сейчас пришла такая детская публика, которая мало реагирует на дорогие эффекты. Дети хотят, чтобы их обманули. Видимо, так много в жизни яркого и раскрашенного, так много чудес, которые на поверку такими не являются – сотовые телефоны, компьютеры, мультики, – сегодня это технологически что-то непостижимое. Когда им показывают что-то простое, они счастливы и декларируют желание обмануться. Они будто говорят: обманите нас! Пусть Золушка, например, станет Принцессой! Только обманывать нужно качественно. На Новый год у нас это потрясающе получилось. В спектакле такой финал: дается звездочка-конфетка. Снегурочка говорит: взмахнем три раза, и ваше желание сбудется. В этот момент и у мам глаза загорелись, и у детей светятся. Дети приходят сюда с проблемами и страхами, а тут – чудо. И они рады обмануться. Этот мир ребенок никогда не забудет. Когда ему будет плохо, он вспомнит про чудо и поймет, что все может измениться к лучшему.
– Вы сказали, что дети готовы обманываться. Дети и подростки – это возрастная категория с лабильной, подвижной психикой. Одно дело – сказка с чудесным концом. Но вы ставите спектакли с трагичными финалами…
– Лично я воспитывался на спектаклях для взрослых. Там было разное, не всегда радостное. С плохим финалом в сердце я ходил подолгу, раскручивал. С одной стороны, мне было грустно, плохо. С другой – светло. Когда ты переживаешь художественную, а не реальную смерть, то это каким-то образом тебя развивает и воспитывает, делает крепче, готовит к вызовам взрослой жизни. Финал не должен быть искусственно сглаженным, ведь ребенку подвластна вся полнота чувств. Другое дело, что за неимением опыта он немножко по-другому все воспринимает. Особенно трудны для его понимания страхи, которые возникают сами по себе. Отрицательный финал может избавить ребенка от какого-то комплекса, навязчивого невротического страха, который ни родители, ни психологи не в состоянии выудить. Дети не могут в себе определить, чего они боятся. Иногда спектакль и его чувства дают возможность докопаться до сути. И дать выход, избавление.
– Спектакль Хабаровского ТЮЗа «Малыш» стал номинантом «Золотой маски». Это большой успех. Который мог быть еще большим, грандиозным, если бы спектакль одержал победу. Как вы оцениваете нынешний фестивальный опыт?
– Одним словом – спокойно. Понимаете, то, что мы попали в драматическую номинацию, это уже огромная награда. В шорт-листе фестиваля первые имена мирового театра – Кама Гинкас, Петр Фоменко. Ни один ТЮЗ после Новосибирска в драматической номинации ни разу не был номинирован. Уже попадание в номинацию – победа. Музыкальным театрам проще, их объективно меньше выставляется, а в драме малая форма – огромный список претендентов. Награды – дело, с одной стороны, пагубное. Они отбрасывает назад, затрудняют дальнейший путь. Они некий балласт, который тормозит движение вперед. Я премий и наград очень боюсь. Как всякий нормальный человек; люблю и боюсь. В случае долгожданной победы ты можешь начать неадекватно воспринимать свою фигуру. А так нельзя. Хотя мы все по природе тщеславны. Я и ребятам своим сейчас говорю – «Золотая маска» для нас не награда, а испытание, которое необходимо достойно пройти. И двигаться дальше…
Дмитрий Корбан