2006 г. "Актёр Владимир Домбровский"

Заслуженный артист России Владимир Домбровский отмечает двойной юбилей — 55 лет со дня рождения и 30 лет служения театру. А Хабаровский театр юного зрителя стал единственным театром в его жизни. Владимир Витальевич никогда не давал интервью, считая, что для артиста существует лишь одна публичность — сценическая. К сожалению, жизнь театральных спектаклей коротка, и блистательно сыгранные им роли в ярких и умных спектаклях С. Таюшева, Ф. Бермана, А. Раскина остались в прошлом, как и благодарная память зрителей тех лет. А еще фотографии, программки, рецензии и надежда на актерскую удачу. Тридцать лет назад удача его нашла (или он ее?). В любом случае, она была связана с именем режиссера Станислава Таюшева.
— После окончания Хабаровского института культуры я и пришел в ТЮЗ только потому, что там был Таюшев, и сразу ощутил себя частицей той вселенной, которая называется Театр. А Станислав Владимирович Таюшев заставил меня понять и поверить в то, что божья длань меня коснулась и во мне есть та искра, из которой должен разгореться огонь творчества. За это я ему очень благодарен, ведь та его вера живет во мне до сих пор. Он сам — режиссер от бога, к тому же тонкий психолог и, что бывает редко, — очень порядочный человек. В свои 30 лет он был мудрее, образованнее, интеллигентнее нас, а ещё смел и решителен. В середине 1970-х даже выбор пьес в театре подвергался цензуре и контролю, но каким-то невероятным образом Таюшев смог поставить философские сказки для взрослых «Тень» и «Дракон» запрещённого тогда драматурга Е. Шварца. Сам человек талантливый во всём, Станислав Владимирович понимал, что артист раскрывается не только в хорошей драматургии, но и в работе с разными режиссёрами, и не боялся пригласить маститого Ф. Бермана, который поставил «Ричарда III» В. Шекспира, или дипломника ГИТИСа В. Тарасьянца на постановку сказки Р. Киплинга «Кошка, которая гуляла сама по себе».
— В те годы ты был не просто активно занят в репертуаре, но везде был очень разным, к тому же, всегда чувствовался актерский кураж.
— И объяснялось это очень просто: нас любили артисты и зрители, которые всегда ждали от театра открытий. Отсюда и кураж! Утром я с удовольствием играл в сказке, что для артиста ТЮЗа совершенно нормально, а вечером приходил другой зритель — взрослый и умный, и вместе с нами делал открытия. Как начинающий тогда артист, я и сам себе был интересен, играя разноплановые роли: граф Ричмонд в «Ричарде III», Арти Коннорс в «Этой ночью в Нью-Йорке», Генрих в «Драконе», Цезарь Борджиа в «Тени».
—    А, может, мы просто были молодыми, и мир казался другим?
- Конечно, мы были на 30 лет моложе! А если серьезно, то после ухода Таюшева я всегда ощущал какое-то сиротство. Возможно, и в ГИТИС поступил только для того, чтобы продлить момент очарования театром и оказаться рядом с теми, кто в той или иной мере повлиял на мировоззрение и становление Таюшева, нашего Мастера. Мое внутреннее одиночество становилось все сильнее, и это при том, что я был занят почти во всех спектаклях В. Сорвина, который после Таюшева возглавил театр. Но уже никогда не было такого куража, а была просто работа.
—    Но зачастую и артисты не заразительны, однообразны, будто им нечем наполнить роль и свое существование на сцене...
—    А чем наполнить себя, играя исключительно в сказках? О каком многообразии оттенков можно говорить? Работа только над сказкой выхолащивает до такой степени, что ты уже не понимаешь, что является содержанием профессии. Через 25 лет после ухода Таюшева состоялась неожиданная, но долгожданная встреча, когда в прошлом году он приехал на постановку «Недоросля». Я ожил! Оказывается, я ничего не растерял как артист (а ведь сомневался в себе!), но понял это только тогда, когда меня коснулась рука Мастера. Я ловил каждое его слово, и роль Вральмана выстраивалась сама собой. Удивительно, но он работает так, что артист вправе думать, будто роль он сотворил сам. А это величайшее мастерство!
—    Но тебя часто упрекают в том, что ты капризный артист, своенравный. Разве не так?
—    Я не капризный, а требовательный, и не только к себе. Мне скучно быть просто исполнителем, хочется быть еще и сотворцом. Когда-то Таюшев задал мне ту планку, ниже которой я опуститься не могу, а прыгать высоко зачастую не с кем. За последние десять лет у меня были две достойные работы: роль Змеи в спектакле «Бунна» японского режиссера К. Судзуки и Эдди в «Одержимых любовью» американского режиссера М. Худа.
- Думаю, для артиста очень важна перспектива, ведь только она дает надежду на будущее?
- Перспективу, как и надежду, программирует режиссер. Любой режиссер, а главный тем более, — это человек с задатками лидера. Но кто-то из них не так понимал свою роль в театре, кто-то миссию самого театра, а в нем место артиста и зрителя. И процесс творчества не носил взаимного обогащения. Конечно, я очень хочу играть, но в хорошей драматургии. В силу возраста я уже не смогу играть Тибальда в «Ромео и Джульетте», но я еще могу сыграть Астрова в «Дяде Ване» А. Чехова! А еще есть А. Островский, Н. Гоголь, М. Горький, романтические пьесы «плаща и шпаги». Надежда умирает последней, и сегодня я еще верю в то, что найдется режиссер, который поймет, как важен для артиста каждый день его жизни.
Коллектив нашего театра поздравляет Владимира Витальевича с юбилеем! Уверена, что к нам присоединятся многочисленные зрители, ведь это для них он тысячи раз выходил на подмостки.
Надеюсь, что моноспектакль «Перед тем, как замолчать», за который он получил гран-при фестиваля самостоятельных актерских и режиссерских работ и творческую командировку в Москву, не станет последним, как и диск с поэтическим спектаклем «О мутной луже в осеннем лесу...». Еще рано подводить итоги, и к сот-не сыгранных ролей прибавятся другие, ведь жизнь продолжается. А в ней он уже состоялся как артист, как заботливый и любящий сын, муж, отец и дед. И конечно, будут роли, спектакли, аплодисменты, зрители — все то, без чего жизнь артиста невозможна.
Наталья АНГАРСКАЯ, зав. литературной частью объединения детских театров.