Журнал «Страстной бульвар, 10», №8-128, 2010 г. "О XIV Хабаровском краевом театральном смотре-конкурсе"

C 23 февраля по 1 марта в Хабаровском крае прошел ХIV Краевой театральный смотр-конкурс.

Когда после семичасового перелета попадаешь из вечера в утро минуя ночь, съеденный дорогой кусок собственной жизни рассказывает о расстоянии между Москвой и Хабаровском больше, чем взгляд на карту. Когда после московского театра попадаешь в любой хабаровский, становится очевидной разница в поведении людей, которые приходят в театр.

Хабаровский зритель благодарный и внимательный. Он терпит долгие паузы, длинные экспозиции, немые сцены, неспешный ход действия, и видно, как прямо во время спектакля люди думают, разбираются со своими впечатлениями. Наверное, потому и артисты разных поколений в этом краю по большей части открытые, любопытные, готовые к контакту со зрительным залом.

Не знаю, то ли такой комфортный зритель, то ли вынужденная замкнутость хабаровского театрального анклава, то ли географическая удаленность – а может, все эти обстоятельства вместе взятые плюс еще какие-то другие проявили в нескольких показанных на фестивале спектаклях дивную внутреннюю безмятежность. И мы увидели ряд постановок, существующих вне ритмов и вне тех проблем, которыми живет наш сузившийся до размеров глобуса в телевизионных новостных программах маленький мир и мы сами.

Вот «Доходное место» А.Н.Островского в Хабаровском краевом театре драмы. Каждая реплика пьесы до омерзения актуальна, каждая ситуация знакома до боли, и каждый персонаж мучительно узнаваем. А от спектакля возникает странное ощущение, что режиссер Сергей Гришанин эту, видимо, раздражающую его актуальность искоренял изо всех сил. Он сильно сократил текст, сохранив в неприкосновенности лишь дамские денежные разборки с героями. А художник Владимир Колтунов обрядил персонажей в псевдоисторические, впрочем, довольно лапидарные костюмы, пустил из приподнятой над сценой двери на заднике две лесенки в разные стороны и поверху украсил многочисленные сценические арочки ламбрекенами в виде фалд сюртуков победнее и побогаче.

В этом спектакле актеры произносили слова в их буквенном, буквальном значении, словно не подозревая, что существует подтекст, и совершенно не задумываясь о том, какие новые смыслы и их оттенки привносит в эту пьесу нынешняя реальность. Хабаровское «Доходное место» превратилось в техническое упражнение по бойкому произнесению текста, сопровождаемое бойкими же телодвижениями персонажей. Актеры работали честно и с полной отдачей. Вот только зачем они так надрывались в бессмысленном спектакле, который завис вне времени и сотворен в эстетике 70-х годов прошлого века, – неясно. Актеров жаль.

«Ретро-мюзикл» «Волга-Волга», поставленный в Хабаровском краевом музыкальном театре по мотивам знаменитой кинокомедии Григория Александрова, был интересен прежде всего двумя парами героев: там замечательная Стрелка (Татьяна Маслакова) нежно влюблена в обаятельного Трубышкина (Денис Желтоухов), а секретарь (Людмила Блок) предается неистовым любовным утехам со своим инфернальным начальником Бываловым (Владлен Павленко). Да и хор там поет, играет и пляшет с невероятным драйвом, превратившись в единый коллективный персонаж спектакля.

Но сам спектакль, придуманный и поставленный Борисом Кричмаром, сильно походил на обновленный киновариант «Волги-Волги», недавно перекрашенный по инициативе 1-го канала из черно-белого в цветной и от этого сильно поглупевший. Хотя в начале звучит посвящение создателям фильма, а параллельно действию на экране возникают классические черно-белые кадры, из постановки изъята всякая рефлексия по поводу исторического времени. И только артист Павленко поперек образу Ильинского играет страшноватого Бывалова, который рвется в Москву, чтобы подмять ее под себя с такой же грубой силой, с какой в плотском порыве укладывает он на свой начальнический стол хищную секретаршу.

Хабаровская «Волга-Волга» представляет собой зрелище идиллическое, что подчеркнуто финалом – сборным концертом из разномастных номеров на музыку Исаака Дунаевского. После известных всем речных перипетий Стрелки и сочиненной ею песни вдруг на сцене появляются, сменяя друг друга, артистки в бархате и атласе с бантами и перьями на разных частях фигур под руку с куртуазными партнерами в смокингах, они дуэтами поют все подряд из сочинений Дунаевского. Становится совершенно ясно, что эта «Волга-Волга» появлением своим решает единственную, причем чисто техническую задачу: без лишних заморочек инсценировать старый фильм-шлягер и для пущей радости оставшихся незанятыми в спектакле артистов прицепить к сюжету отдельный сборный концерт. Но сегодня для театра такая задача скудна.

Еще один по сути своей идиллически-безмятежный спектакль нам показали в Хабаровском ТЮЗе. «Страну сорванцов» Владимир Оренов поставил по мотивам знаменитой линдгреновской книжки «Пеппи Длинный Чулок». Это очень изобретательное динамичное зрелище, которое, правда, чуть портит статичная сценография Владимира Колтунова. Но зато молодые артисты стремительны, азартны, обаятельны, и это безусловная заслуга режиссера. Все хорошо, кроме одного: в этом спектакле никого не жалко. За Пеппи, которую Светлана Малыгина играет уверенно-непробиваемой ничем, не страшно и не больно ни секунды. «Страна сорванцов» работает как хорошо смазанный механизм, рассчитанный на то, чтобы удовлетворить зрительское любопытство по части сценических гэгов – и только.

Спектакль Хабаровского театра кукол «Чепуха-ха-ха», поставленный режиссером Константином Кучикиным и художником Павлом Оглуздиным, рассчитан на самых маленьких. Он милый и добрый, ему, наверное, и положено быть безмятежным. Но авторская ирония и изобретательность, проступавшие в россыпи отдельных находок, которые так радуют сердце, были употреблены на украшение идиотических похождений кукольной девочки, скачущей на одной ножке в мире насекомых, до размеров которых она почему-то внезапно уменьшилась, и их беспрерывно обижающей. А чего скачет? Зачем ко всем пристает? Чему радуется? Почему не боится? Отчего не задумывается ни о чем? Бог весть.

На этом цикл безмятежных спектаклей фестивальной программы завершился. Театры старались честно развлечь публику, пополнив заодно собственную кассу. И, разумеется, ничего дурного в таких намерениях нет. Но развлечение развлечению рознь. Мне кажется опасным обессмысливание спектакля. Не надо театру вступать в конкуренцию по этой части с телевизором, который работает на оглупление взрослых и детей с гораздо большим бюджетом и целеустремленностью.

Два маленьких хабаровских театра, наоборот, публику не щадили.

Муниципальный театр пантомимы «Триада» в своем крошечном помещении показал разговорный и многофигурный спектакль по пьесе А.Володина «Две стрелы» с очень увлеченными самим процессом игры молодыми и не очень профессиональными актерами в постановке основателя театра Вадима Гоголькова. Совершенно понятно, что в «Триаде» сейчас что-то происходит, если даже от одной постановки есть ощущение какой-то ломки внутри театрального организма, и очень надеюсь, что такая ломка – лишь симптом наметившегося движения вперед. Во всяком случае, молодые на сцене этого театра очень приятны, а давнюю володинскую пьесу они играют с полным осознанием совпадения ее сюжета с днем сегодняшним. Как играют – дело другое.

Белый театр частный, он прелестен своей атмосферой и своим интерьером. Там очень хорошо. Если бы я жила в Хабаровске, то просто ходила бы в этот театр попить чаю с травами из самовара среди чудесных рисунков в фойе рядом со старой китайской ширмой и великовозрастным буфетом. Понятно, что это место создавали талантливые творческие люди. И в зрительном зале маленькая сцена, по периметру огороженная белыми шелковыми полотнищами, изображающими античные колонны с подсвеченными у основания каждой, наполненными водой аквариумами, тоже была красивой. Вышел босой артист Андрей Трумба в белых штанах с красивым обнаженным торсом. И сыграл моноспектакль «Над водой смерти» по тексту якутского драматурга Сиэна Екера, которого я давно знаю и помню еще под именем Семена Ермолаева.

Все-таки претенциозно-пафосный монолог человека, который в морге моет трупы, разговаривает с Богом, а потом его этот Бог, подающий голос из-за занавески, к себе забирает, нуждался в каком-то режиссерском решении. Но поставившая спектакль Ольга Кузьмина сосредоточилась на любовании актерской фактурой, льющейся водой, красными пятнами сценического вина на белой ткани. Но даже в буквальном смысле мокрые штаны героя, принимающего однообразные позы под монотонные вопли, с кровавым пятном на причинном месте не способны долго продержать зрительское внимание. Все эти псевдозначимые крики и ужасы разрушают прелесть волшебного мира Белого театра. Возможно, его владельцам и создателям имеет смысл поискать более адекватный для них материал.

Поездка в Комсомольск-на-Амуре стала для меня сильным переживанием. Неправдоподобно прямые длинные улицы, сияющий снег, эпическая протяженность замерзшей реки и огромный памятный камень на берегу, где высадились первые комсомольцы, основатели города, – все это волновало воображение и почему-то стесняло сердце. Я недавно перечитывала арбузовский «Город на заре», и история выживающих в суровом мире полудетей вне выветрившейся уже советской идеологии показалась мне совершенно трагической.

Одно из самых ярких впечатлений всей моей хабаровской командировки – спектакль «Какой-то странный зверь» частного комсомольского-амурского ТЮЗа «Зеркало теней» по пьесе Татьяны Зайковой-Украинской, которая к тому же оказалась еще режиссером и художником по костюмам. Сюжет с потерянной кем-то в лесу совестью, которая ищет и, разумеется, находит хозяина, был совершенно оттеснен другим параллельным мотивом. Лиса в феерическом исполнении актрисы (как говорят теперь в программе «Модный приговор» - весьма весомых достоинств) Жанны Красиковой сбежала из цирка, но тоскует без публики, а потому периодически отлавливает кого-нибудь из зверей, привязывает к дереву и насильно заставляет смотреть свое выступление. Все это и происходит на сцене. Лиса танцует перед связанной Белочкой танец большого голого живота в соответствующем костюме, а потом, неоднократно переодеваясь, исполняет еще много эротических номеров и, усталая, прилегает в объятия пленницы.

Это дико смешно и слегка неприлично. Сам спектакль пребывает за гранью профессии, за гранью эстетики: там какая-то тюзовская вампука процвела. На сцене и в фойе все блестит, все переливается люриксом, все обмотано парчой и кисеей, обнаруживая, конечно, серьезные проблемы со вкусом. Я, честно говоря, такого искусства просто никогда еще не встречала, оно меня озадачило до крайности. Но при всем том справедливости ради должна отметить, как хорошо и по-доброму в этом театре взрослые общаются с детьми.

С большим любопытством я ждала спектакля «Любовь» известного театра КнАМ, о котором читала и много слышала. В крошечном помещении на экране разворачивался смонтированный видеоряд то ли потока сознания героини, то ли агрессивно наступающей на нее реальности. Он изредка сменялся крупными планами лиц тут же играющих актеров, транслируемых с работающей камеры. Этот спектакль формально был безупречен – по стилистике, по эстетике, по ритму, по способу монтажа двух видов экранного видео с живым действием спектакля. Правду сказать, история развода американской женщины, описанная ею в интернете, которая легла в основу спектакля, показалась мне скучной и плоской. Но сам образ спектакля как бы открывался в мир, вызывая тревожную череду смутных ответных ассоциаций. Прелестная актриса Елена Бессонова изысканно и чуть кокетливо держала в руках все смысловые и эмоциональные нити действия.

Уже вернувшись в Москву, я прочла в жж-шном блоге Татьяны Фроловой, создателя, руководителя и идеолога театра, поставившей «Любовь», развернутый репортаж о нашем визите под названием (здесь я сохраняю особенности ее текста) «московско-питерские критики в КнАМе». Никак не могу отказать себе в удовольствии привести его целиком: «Министерство местное пригласило театральных критиков – грядет очередная премия, нужно ее театрам раздать. Критики очень странные. Смотрели Любовь, кстати, вместе со школьниками из Амурска. Школьники после спектакля жаловались, что им мешали смотреть «ваши гости», так как гости немного приспали, их раздражала темнота и бездействие на сцене. Одна жаловалась на кислородное голодание и клаустрофобию. Их мускул не дрогнул ни один при просмотре – как озвучила одна критик «эта тема меня давно не интересует», другая на предложение что-либо сказать по поводу спектакля почему-то достала телефон и демонстративно стала там нажимать кнопки, будто обратились не к ней. Прав был Тибода – дистанция слишком велика. Что еще поразило – приехав на край земли, они даже вопроса не задали – как здесь люди занимаются театром, есть ли у них финансирование, что они собственно хотят сказать этим спектаклем. Да даже если тебе не понравился спектакль – но есть же просто ЛЮДИ, неравнодушные к театру, с улыбками и гостеприимством. Они даже не взглянули на наш театр, не прошлись даже по нему – видно было, что им скучно стало уже при входе в КнАМ... Если бы вы видели их лица – вы бы точно не поверили, что они интересуются хоть чем-то... Несколько раз только звучали уничижительно произносимые слова про АМЕРИКАНКУ, что я даже заподозрила их в ксенофобии.

Зато вот «Привидения» их так вдохновили, что они все трое долго-долго говорили, причем каждый член жюри выдал свою интерпретацию, такое единодушие в оценке спектакля поразило даже их самих. Мне показалось, что они не ориентируются в современном театре, даже я бы сказала шире – они не в контексте современного искусства, почему-то называли мой стиль декадентским. ??? (((ого, вот это да))))

Очень странные критики. Я даже подумала, что может быть это и не критики вовсе? Может, это просто чьи-то «друзья»?

Невероятно гордые люди с прозрачными глазами. Очень стало их жалко, по-человечески жалко... Дай им Пространство всего, чего им так не хватает!»

Пользуясь представившейся возможностью (пыталась сделать это в ее блоге, но туда чужих не пускают), спешу извиниться перед Татьяной Фроловой сразу за все причиненные нами огорчения, поблагодарить ее за добрые сочувственные слова и лично обязуюсь срочно сориентироваться в контексте современного искусства; а при следующей нашей встрече намерена непременно широко улыбаться, задавать вопросы про финансирование (о проблемах которого мне, правда, до появления в КнАМе уже рассказали разные версии сначала в Москве, а потом в Хабаровске) и смиренно просить досконально разъяснять мне смысл поставленных ею спектаклей.

А «Привидения», поставленные Татьяной Фроловой в Комсомольском-на-Амуре муниципальном драматическом театре, хоть и не столь безупречные по форме, как «Любовь» (тут чуть затянуто действие, иногда сбивается ритм, кажется не всегда мизансценически освоенной режиссером большая пустая сцена), действительно оказались замечательно интересным спектаклем. Вновь тот же резкий режиссерский язык, отчасти знакомое по «Любови» взнервленное темное видео на экране, ощущение гула, тревоги, трагедии современного мира – все это вырастало из совершенно непривычной интерпретации пьесы Ибсена. Фру Альвинг в темпераментном исполнении Ирины Барской вовсе не благовоспитанная страдалица, а хищница, сломавшая жизнь сначала мужу, а потом сыну, по очереди затащив их в глухую провинциальную дыру и совершенно подчинив своей воле. В ней бродят и сотрясают ее существо почти языческие инстинкты обладания и уничтожения. Бог давным-давно умер, и мир вокруг фру Альвинг словно заворачивается в черную дыру, из которой суждено выбраться лишь свободолюбивой Регине Ксении Лелькиной.

То, как внимательно этот длинный и сложный спектакль смотрели зрители, как они писали о нем в интернете, вообще заслуживает отдельного разговора. Значит, и там, в Комсомольске-на-Амуре, с его трехсоттысячным населением, публике, кроме КнАМа, нужен еще один серьезный театр, значит, люди там готовы затрачивать себя во время действия, напрягаться, думать и сопереживать сценическим страстям.

И все-таки самый интересный спектакль поджидал нас на Малой сцене Хабаровского ТЮЗа. Там мелодрама А.Володина «С любимыми не расставайтесь», как ни странно это звучит применительно к простой и трогательной пьесе, была превращена режиссером Константином Кучикиным в эпическую трагедию. На сцене поверху художник Андрей Непомнящий углом поместил блеклые советских времен рекламные щиты: один предлагал, кажется, услуги Аэрофлота, другой звал в Крым. В углу возле первого ряда поместилась древняя колченогая газовая плита, и героиня начинала спектакль, зажигая ее конфорку. В финале голубое пламя, превратившись во что-то вроде вечного огня, гасло. У каждого актера в руках было по небольшой безликой кукле, условно изображающей человека, и все они играли свои роли, дублируя себя самих в движениях марионеток. Умрет Катя (Елена Колесникова), – а мы поймем, что она тут умирает, когда на опустевшей игрушечной кроватке, где только что лежала маленькая фигурка, просто скатают игрушечный матрасик – и вдруг остановится жизнь спектакля. Замолкнут молодые голоса актеров, и блеклая патина истории словно накроет сцену.

Героиня канула в прошлое вместе с советской эпохой, с вороненком, залетевшим сюда из арбузовской «Тани», и володинскими персонажами – чистыми, славными, но очень несвободными людьми, чьи неясные стертые временем тени, как выяснилось, и жили в послушных марионетках. В спектакле говорилось только о любви, там не было ни слова о политике. А между тем, он рассказал нам о стране, которой больше нет, и о людях, которые ушли или стали совсем другими, заново вписав полудавнее советское прошлое в круговорот нашей жизни, а нас – в бесконечный исторический процесс, проступающий сквозь жизненные истории простых и разных людей. Своим спектаклем Константин Кучикин говорил зрителям очень тонкие и важные вещи. Я видела, как волновался на спектакле молодой зрительный зал.

В Хабаровском ТЮЗе такая работа появилась не случайно – у них и за кулисами кипит бурная хорошая жизнь. Год назад там придумали и провели веселую «Ночь в театре» по аналогу с традиционными ночными музейными бдениями. Тогда послушать песни, посмотреть театральный капустник и отрывки из спектаклей, побродить по театру, попробовать тут же самим сыграть маленькие роли, загримироваться и сфотографироваться «в образе» собралось множество народу. Даже по видеопрезентации понятно, что интересно было и тем, ради кого все это устроили, и тем, кто устроил эту ночную акцию.

Какое счастье, что приглашая меня взамен отказавшегося коллеги на Хабаровский фестиваль, его устроители не сказали, что через день со сбившимся после прилета временем и до отказа забитым просмотрами, придется еще две ночи подряд провести в поезде по дороге в Комсомольск-на-Амуре и обратно, а между поездами посмотреть и обсудить три спектакля. Я бы, наверное, не поехала и сделала великую глупость. А теперь, сидя среди гудящей и склонной к самовыражению московской публики, я нередко вспоминаю внимательных хабаровских зрителей, очень разных режиссеров и артистов, которые даже в малоудачных спектаклях или ролях работали честно и серьезно, с полным осознанием своей театральной миссии.

А вот теперь пришла пора назвать победителей Хабаровского театрального смотра-конкурса, которым по итогам 2009 года вручили дипломы лауреатов премии Губернатора края:

в номинации «За поиск новых форм работы со зрителем» - автору и режиссеру-постановщику арт-проекта «Ночь в театре» Хабаровского краевого объединения детских театров Ольге Подкорытовой;

в номинации «Лучшая женская роль» – артистке Комсомольского-на-Амуре муниципального драматического театра Ирине Барской – за роль в спектакле «Привидения»;

в номинации «Надежда сцены» – артистке Комсомольского-на-Амуре драматического театра Ксении Лелькиной — за роль в спектакле «Привидения»;

в номинации «За создание образа коллективного героя» - хору Хабаровского краевого музыкального театра за работу в спектакле «Волга-Волга»;

в номинации «Лучшая мужская роль» - артисту Хабаровского краевого музыкального театра Владлену Павленко - за роль в спектакле «Волга-Волга»;

в номинации «Лучшая режиссерская работа» – Константину Кучикину — за спектакли «Чепуха-ха-ха» и «С любимыми не расставайтесь» Хабаровского краевого объединения детских театров;

в номинации «Событие года» - спектаклю «Привидения» Комсомольского-на-Амуре муниципального драматического театра;

в номинации «Лучший спектакль года» - спектаклю «С любимыми не расставайтесь».

Степанова Анна